Коста (Константин) Леванович Хетагуров (1859 – 1906) «Разбита стройная, чарующая лира, Повержен жертвенник, разрушен пышный храм, - Навеки улетел «соловушка» от мира В страну далекую, к далеким небесам… И стало тяжело на сердце, безотрадно, И мрак, холодный мрак сгустился над душой, - Удар безвременный, и как он беспощадно, Как неожиданно направлен был судьбой! Оценим ли теперь великую потерю. Горячая слеза найдется ль у кого? Тогда лишь в будущность народа я поверю, Когда он гения оплачет своего, Когда печаль свою он глубоко сознает И вещие слова поэта он поймет: «Пусть арфа сломана, - аккорд еще рыдает… Не говорите мне: он умер, он - живет!»

Коста Хетагуров (автопортрет) Цитаты про Коста «Коста замечательный поэт, творчество которого трогает человека социальной правдивостью и душевными, четко оформленными стихами» Максим Горький «Был я в Японии. И мне стало приятно, когда в одном из городов нам сказали, что хорошо знают нашего Коста» Расул Гамзатов «В личности, в характере Коста Хетагурова гениально выражен национальный характер осетинского народа, выработанный, выкристаллизованный на протяжении многовековой трудной истории» Нафи Джусойты «Коста Хетагуров гордость Осетии и всего советского народа» Михаил Шолохов

Перевал Зикара (Коста Хетагуров)

Коста Леванович Хетагуров родился в селе Нар 15 октября 1859 года. Поэт неизменно питал к отцу глубокое уважение. «Отца я не только любил, но обоготворял». Влияние отца на будущего поэта было чисто нравственным, о культурно – идеологической преемственности не могло быть и речи. А матери своей Коста не помнил совсем, она умерла, когда мальчику не было и двух месяцев. Но сиротское детство, как неизбывная боль, навсегда осталось в памяти поэта. Образ матери и не согретого материнской лаской детства лейтмотивом проходит через все его творчество.

Нравственное, психологическое и первоначальное эстетическое формирование его художнической индивидуальностью произошло здесь, в горской среде, в Нарской котловине. Тончайшее ощущение родного языка и интуитивное и культурное развитие его проходило за пределами Осетии и не на осетинской почве. С 1 ноября 1871 года Коста был зачислен в подготовительный класс Ставропольской мужской классической гимназии и определен в пансион при ней. Десять лет учился Коста в этой гимназии, затем поступил осенью 1881 года в Петербургскую академию художеств, получив одну из двух стипендий, которые выплачивались администрацией Кубанской области из горских штрафных сумм. Закончить академию Коста не удалось: в январе 1884 года выдачу стипендии власти Кубанской области прекратили. Коста еще 2 года посещал занятия в академии вольнослушателем, но летом 1885 года был вынужден, вернутся в отчий дом, не закончив полного курса обучения.

Стихи Коста стал писать еще на школьной скамье, писал на русском и осетинском языках, а в годы юношества преимущественно на русском. Осетинской действительности он не знал. Не мог о ней судить и жить ее тревогами. Зрелый период в творчестве Коста наступил вскоре после возвращения его на родину в 1885 г. Это было время прямого столкновения поэта с ужасающей осетинской действительностью. Нищета и бесправие. Вековое невежество и духовная подавленность народа привели его в отчаяние. Поэмы «Фатима», «Перед судом», «Плачущая скала», этнографический очерк «Особа» – все эти произведения посвящены анализу и оценке противоречий недавнего прошлого осетинского народа.

Все произведения Коста разделил на 3 тематических раздела: лирику в широком смысле слова, басни и сказки в стихах, стихи для детей и о детях, которые в начале предполагалось издать отдельно под названием «Мой подарок осетинским детям» Конечно, и до Коста Хетагурова осетины располагали богатым и разнообразным искусством народной поэзии. До него на родном языке создавал свои песни Мамсуров Темырболат, хотя они остались неизвестными Коста, поэтому ему пришлось самому заново создавать основы национальной профессиональной поэзии. Осетинская народная поэзия была той вековой традицией, которую он был призван обновить, реформировать, поднять на художественный уровень развитых литератур. Опыт русской поэзии служил для него образцом. Но он тонко учитывал в своем искусстве своеобразие обеих этих традиций.