«Поразительно, что простор, широта, глубокое дыхание появились в стихах Мандельштама именно в Воронеже, когда он был совсем несвободен». (А.Ахматова)

Человек с тяжелым характером, он был не очень удачливым коммерсантом и доморощенным философом одновременно. Это какая улица? Улица Мандельштама. Что за фамилия чертова – Как ее ни вывертывай, Криво звучит, а не прямо. Мало в нем было линейного, Нрава он был не лилейного, И потому эта улица, Или, верней, эта яма Так и зовется по имени Этого Мандельштама...

Москва открыла Мандельштаму непетербургскую Россию, а Воронеж - саму землю. Создается такое впечатление, что до прибытия в Воронеж Мандельштам земли как таковой не видел - просто не замечал.

В Воронеже жизнь возвращалась медленно, поэзия вернулась внезапно и бурно апрельскими днями 1934 года, когда пробуждается природа и так приятно пахнут синие пласты чернозема. «Чернозем» – первое стихотворение ссыльного Мандельштама в Воронеже. И в голосе моем после удушья Звучит земля –последнее оружье Сухая влажность черноземных га.

Воронежская ссылка Мандельштама продолжалась три года и была временем его необычайного творческого взлёта. Этот период жизни для Мандельштама стал очень плодотворным: было написано 98 стихотворений, которые потом составили цикл "Воронежские тетради". Их относят к числу лучших его лирических произведений. Под каждым стихотворением стоит буква «В». Она означает «Воронеж».

Мандельштам стал ездить по области и отдаваться простору, и природа врывается в его лирику. Это стихи про щегла. С тех пор Воронеж стал для многих «Страной щегла».

Первая строка первого стихотворения "Первой воронежской тетради" говорит об этом открытии плодоносящей земли: "Я живу на важных огородах". Если в начальный период творчества ключевым понятием для Мандельштама было слово "камень", то в воронежских стихах такими понятиями стали "земля" и "небо".« Я по природе своей ожидальщик. Оттого мне здесь ещё труднее", - говорил он в Воронеже А. Ахматовой. И, однако, Воронеж он полюбил: здесь ещё ощущался вольный дух российских окраин, здесь взору открывались просторы родной земли: Как на лемех приятен жирный пласт, Как степь молчит в апрельском повороте... А небо, небо – твой Буонаротти!"

Купленные в Воронеже простые школьные тетради заполнялись быстро ложившимися строками стихов. В стихах этих открывалась человеческая судьба: страдания, тоска, желание быть услышанным людьми Воронежский период - время высочайшей творческой интенсивности. Четверть всего, что Мандельштам написал, приходится на воронежские годы. Болдинская осень. Тут, правда, надо учесть особенность дарования - Мандельштам не мог писать одновременно стихи и прозу. Сесть за прозу в Воронеже не получалось. И рождались стихи. Я должен жить, хотя я дважды умер, А город от воды ополоумел: Как он хорош, как весел, как скуласт…

«Воронежские тетради» - это лирический дневник поэта. Благодаря «Воронежским тетрадям» Осип Эмильевич навсегда прописан в нашем старом русском городе. Жена поэта писала: «Воронеж был чудом, и чудо нас туда привело». О жизни его души, его сознания мы узнаем из них лучше, чем из многих свидетельств со стороны.

С 5 по 11 февраля 1936 года Анна Андреевна посетила Воронеж. Осип Эмильевич был несказанно рад появлению Ахматовой в его квартире. Мандельштам, рассказывая о приезде Анны Ахматовой, смеясь говорил: "Анна Андреевна обиделась, что я не умер". Он, оказывается, дал ей телеграмму, что при смерти. И она приехала, осталась верной старой дружбе. Дружба между двумя поэтами не угасала несмотря ни на какие внешние события в их жизни.

Несколько дней два мастера в комнатушке, окна которой выходили на памятник Петру I в центре сквера, беседовали о поэзии, спорили о Данте, читали стихи. Анна Ахматова передала своё впечатление о жизни Мандельштама в известном стихотворении "Воронеж": И город весь стоит оледенелый. Как под стеклом деревья, стены, снег. По хрусталям я прохожу несмело. Узорных санок так неверен бег. А над Петром воронежским - вороны, Да тополя, и свод светло-зеленый, Размытый, мутный, в солнечной пыли, И Куликовской битвой веют склоны Могучей, победительной земли. И тополя, как сдвинутые чаши, Над нами сразу зазвенят сильней, Как будто пьют за ликованье наше На брачном пире тысячи гостей. А в комнате опального поэта Дежурят страх и муза в свой черед. И ночь идет, Которая не ведает рассвета.

Купленные в Воронеже простые школьные тетради заполнялись быстро ложившимися строками стихов. В стихах этих открывалась человеческая судьба: страдания, тоска, желание быть услышанным людьми Воронежский период - время высочайшей творческой интенсивности. Четверть всего, что Мандельштам написал, приходится на воронежские годы. Болдинская осень. Тут, правда, надо учесть особенность дарования - Мандельштам не мог писать одновременно стихи и прозу. Сесть за прозу в Воронеже не получалось. И рождались стихи. Я должен жить, хотя я дважды умер, А город от воды ополоумел: Как он хорош, как весел, как скуласт…

Несколько дней два мастера в комнатушке, окна которой выходили на памятник Петру I в центре сквера, беседовали о поэзии, спорили о Данте, читали стихи. Анна Ахматова передала своё впечатление о жизни Мандельштама в известном стихотворении "Воронеж": И город весь стоит оледенелый. Как под стеклом деревья, стены, снег. По хрусталям я прохожу несмело. Узорных санок так неверен бег. А над Петром воронежским - вороны, Да тополя, и свод светло-зеленый, Размытый, мутный, в солнечной пыли, И Куликовской битвой веют склоны Могучей, победительной земли. И тополя, как сдвинутые чаши, Над нами сразу зазвенят сильней, Как будто пьют за ликованье наше На брачном пире тысячи гостей. А в комнате опального поэта Дежурят страх и муза в свой черед. И ночь идет, Которая не ведает рассвета.

Именно здесь, в Воронеже, Осип Эмильевич сказал Анне Андреевне знаменательные слова: «Поэзия – это власть, раз за неё убивают, ей воздают должный почет и уважение, значит, её боятся, значит, она власть…»

В январе 1937 года Мандельштам чувствовал себя особенно тревожно, он задыхался. И всё- таки в эти январские дни им было написано много замечательных стихотворений. В них узнавалась наша русская зима, морозная, солнечная, яркая: В лицо морозу я гляжу один, - Он - никуда, я - ниоткуда. И всё утюжится, плоится без морщин Равнины дышащее чудо.

Но тревога нарастала, и уже в следующем стихотворении Мандельштам пишет: О, этот медленный одышливый простор - Я им пресыщен до отказа! И всё разрешается замечательным и страшным стихотворением: Куда мне деться в этом январе? Открытый город сумасбродно цепок. От замкнутых я, что ли, пьян дверей? И хочется мычать от всех замков и скрепок… Как ужасно здесь чувство бессилия!

Венец «воронежской лирики» – «Стихи о неизвестном солдате» (1937). Надежда Яковлевна вспоминает, что в каком-то разговоре про «Стихи о неизвестном солдате» Мандельштам сказал, что «он сам – неизвестный солдат». Только ли предчувствовал – или знал, – что ему суждено сгинуть вот так – анонимно, безвестно, не оставив даже крупицы точного знания о конце своего земного пути? Так или иначе, но этими стихами он предрек, предвосхитил свой «последний творческий акт».

Только ли предчувствовал – или знал, – что ему суждено сгинуть вот так – анонимно, безвестно, не оставив даже крупицы точного знания о конце своего земного пути? Так или иначе, но этими стихами он предрек, предвосхитил свой «последний творческий акт».

Воронежская земля, земля изгнания, поэтом увидена и воспета. На фоне русского пейзажа звучит торжествующая тема человеческого достоинства: «И не ограблен я и не надломлен»,- пишет он и продолжает: « Я должен жить, хотя я дважды умер…»

Поэт был в клетке, но он не был сломлен, он не был лишен внутренней тайной свободы, которая поднимала его надо всем даже в заточении: Лишив меня морей, разбега и разлета И дав стопе упор насильственной земли, Чего добились вы? Блестящего расчета: Губ шевелящихся отнять вы не могли. Да, погубленный, но не побеждённый поэт. Он силён шёпотом шевелящихся губ.

Однажды это было летом 1935 г. возле мраморного Кольцова остановился Осип Эмильевич Мандельштам. Он спросил своего спутника: «...а будет ли поставлен когда-нибудь памятник мне в Воронеже?» Памятник поэту Осипу Мандельштаму в Воронеже был открыт 2 сентября 2008 года. Бронзовая фигура поэта установлена в городском парке "Орленок" напротив дома 13 по улице Фридриха Энгельса, где поэт жил с супругой во время ссылки с 1934 года по 1937 год. Открытие памятника Мандельштаму совпало по времени с 70-летием со дня его гибели.

html php html