таруха Изергиль. С ч а с т ь е е с т ь… Работу выполнила Казакова Анна Ученица 11-А класса

Вечер в тепи «Кто-то играл на скрипке… девушка пела мягким контральто... слышался смех… Воздух был пропитан острым запахом моря и жирными испарениями земли, смоченной дождем. Еще и теперь по небу бродили обрывки туч, пышные, странных очертаний и красок. Между ними ласково блестели темно-голубые клочки неба. Все это – звуки и запахи, тучи и люди – было странно красиво и грустно, казалось началом чудной сказки…»

таруха Изергиль Время согнуло ее пополам, черные когда- то глаза были тусклы и слезились. Ее сухой голос звучал странно, он хрустел, точно старуха говорила костями. Такой была некогда столь прекрасная и жизнерадостная Изергиль.

казки тарого Крыма Увидев темную тень, скользящую по небу, старуха дрожащей рукой со скрюченными пальцами указывает: -Смотри, вон идет Ларра! – и тут же рассказывает красивую южную легенду. Самая большая кара – это когда тебе нет жизни, но и не улыбается смерть, считает Изергиль.

Погоня за частьем Далекая песня оживляет воспоминания, и Изергиль медленно начинает свою исповедь. Старческие уста воскрешают тех, кого она любила. 1) Огненно-рыжий усатый гуцул; 2) Черноусый рыбак с Прута; 3) Старый, важный турок; 4) Его сын; 5) Тщеславный поляк;

И все они – только бледные тени, а та, которую они целовали, сидит рядом, здесь, живая, но иссушенная временем, без тела, без крови, с сердцем без желаний, с глазами без огня, - тоже почти тень.

Ночь росла и крепла, наполнялась странными, тихими звуками. В степи печально посвистывали суслики, в листве винограда дрожал стеклянный стрекот кузнечиков, листва вздыхала и шепталась, полный диск луны, раньше кроваво-красный, бледнел, удаляясь от земли, бледнел и все обильнее лил на степь голубоватую мглу. Южная ночь

І анко Где-то далеко в степи вспыхнула голубая искорка. Затем вторая, третья… Это догорает сердце Данко.

частье В чем же заключалось счастье для этой женщины, которая так и не нашла покоя, блуждая по миру, как неприкаянный Ларра? Ей не о чем было жалеть. Она не жила, она – горела, горела каждой минутой и каждой секундой, горела любовью и горела ненавистью, горела жизнью. В ее груди билось горячее сердце Данко.

«Дунул ветер и обнажил из- под лохмотьев сухую грудь старухи Изергиль, засыпавшей все крепче. Я прикрыл ее старое тело и сам лег около нее. В степи было тихо и темно. По небу все ползли тучи, медленно, скучно… Море шумело глухо и печально. «