Блокада…. Далеко как это слово От наших мирных светлых дней. Произношу его и вижу снова – Голодных умирающих детей.

Вглядись в эти фотографии - и ты поймёшь, как жили ленинградцы первой блока- дной зимой. 125 граммов хлеба на целый день.

Такие объявления висели во всех булочных Ленинграда.

Люди умирали прямо на улицах.

Девчонка руки протянула И головой – На край стола. Сначала думали – Уснула, А оказалось – Умерла… Никто Не обронил ни слова, Лишь хрипло, Сквозь метельный стон, Учитель, выдавил, что снова Уроки – После похорон.

Так хоронили ленинград - цев, погибших от голода, убитых при бомбёжке. Некому было делать гробы, и не было машин, чтобы отвозить их на кладбище. Трупы складывали в опреде- лённых местах и увозили на кладбище.

Водопровод не работал. Люди ходили за водой на Неву.

Но школы продолжали работать. В классах было холодно. Везде стояли печки «буржуй- ки». Все сидели в шу- бах, шапках и рукави- цах. Писали на старых газетах карандашами. Чернила замерзали на морозе. А после школы дети шли на крышу и дежурили там, тушили зажигательные бомбы или работали в госпи- тале.

В школе.

Самой страшной оказалась зима 1942 года. Только военно- автомобильная дорога, проложенная по льду Ладожского озера помогла выжить людям.

Эта дорога спасла от голода многих ленинградцев. На таких машинах перевозили хлеб по льду озера.

В город везли продо – вольствие, а обратно стариков и голодных детей.

Хлеб – в Ленинград, а детей – в тыл.

Как опустели целые кварталы, И как трамваи мёрзли на путях, И матерей, которые не в силах Своих детей на кладбище нести.

Дети, плача хлеба просили, Нет страшнее пытки такой. Ленинграда ворот не открыли И не вышли к стене городской.

В осаждённом Ленинграде Эта девочка жила. В ученической тетради Свой дневник она вела. В дни войны погибла Таня, Таня в памяти жива: Затаив на миг дыханье, Слышит мир её слова: «Женя умерла 28 декабря в 12 часов 30 минут утра 1941 года. Бабушка умерла 25 ян- варя в 3 часа дня 1942 года..»

А в ночи пронзает небо Острый свет прожекторов. Дома нет ни крошки хлеба, Не найдёшь полена дров. От коптилки не согреться Карандаш дрожит в руке, Но выводит кровью сердце В сокровенном дневнике: «Лека умер 12 марта в 8 часов утра 1942 года. Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа дня 1942 года».

Отшумела, отгремела Орудийная гроза, Только память то и дело Смотрит пристально в глаза. К солнцу тянутся берёзки, Пробивается трава, А на скорбном Пискарёвском Остановят вдруг слова: «Дядя Лёша умер 10 мая в 4 часа дня 1942 года. Мама – 13 мая в 7 часов 30 минут утра 1942 года».

У планеты нашей сердце Бьётся гулко, как набат. Не забыть земле Освенцим, Бухенвальд и Ленинград. Светлый день встречайте, люди, Люди, вслушайтесь в дневник: Он звучит сильней орудий, Тот безмолвный детский крик: «Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня!»

Могила Тани Савичевой.

900 дней жил Ленинград в осаде. 900 дней и ночей шли на Ладоге смертельные бои.

900 дней блокады – 900 берёз.

Люди, Покуда сердца Стучат, - Помните! Какою ценою Завоевано счастье, Пожалуйста, помните!