Эра подозрения (чуть больше - на примере психоанализа)

Критика и сомнение как лейтмотив отношения исследователя к своему материалу XVII в. – Ж. Мабийон и начало критического источниковедения (процедуры определения прототекста и вычеркивание из житий физически недостоверного). XVIII в. – Просвещение. Критика церковной и феодальной историографии (например, Вольтер); распознавание «подлинного хода вещей» и за аутентичными свидетельствами современников (Нибур). XIX в. Позитивизм. «Введение в изучение истории» Ш. Ланглуа, Ш. Сеньобос. Развитый аппарат «внешней» (восстановление аутентичного вида источника, как он был оставлен впервые) и «внутренней» (расшифровка того, в чем автор (исторического) свидетельства обманывал и заблуждался) критики.

Критика (в XVIII в.) способности к познанию вообще, и к гуманитарному – в частности Философский скептицизм Юма: невозможность чисто эмпирического знания. Ощущение собственного сознания как самотождественного единства и возможность опознавать связи между явлениями как причинные (а не, например, хронологические) не даны нам с такой достоверностью как свидетельства органов чувств. Неизбежность принятия гносеологических презумпций равнозначна признанию того, что весь корпус нашего знания «истинен не более, чем система верований, принимаемых сознанием на основании других верований». Кантовская гипотеза о предшествующих структурированию опыта априорных формах восприятия, о непознаваемости «вещей в себе», об антиномиях (равнодоказуемых фундаментальных противоречиях: мир конечен и бесконечен, предопределен и свободен и др.). Теории Гердера (о расовой специфике и о своеобразии «духа народа», который определяет его историю и творчество) и В. фон Гумбольдта (о языке, который не просто передает мысль или содержание, но и предопределяет их). Популярность этих теорий у романтиков. Не(полная) проницаемость предмета гуманитарного знания

Понимание субъективной составляющей исследования: от Вико до Дильтея, неокантианцев и Вебера Вико: право на аналогию как фундаментальная специфика Филологии (Новой науки о свободном поведении людей), как альтернатива декартовской программе доказательного знания. Интуитивизм: корректность недоказуемых предположений благодаря единству жизненной первоосновы предмета и исследователя. Неокантианство и М. Вебер. Принятие точки зрения о том, что познание выглядит как привнесение исследователем в хаос предметного материала тех смысловых связей, которые предопределены культурно-историческим горизонтом исследователя. Критика должна осуществляться не только по отношению к материалу, но и к себе.

Эта логика может быть продолжена. А именно: критику и подозрение следует обращать не только на пробелы и несостыковки. Наоборот, именно логичные и гладкие объяснения, нормальное, «прекрасное» и рекомендованное – и есть именно то, что в первую очередь следует подвергать критическому анализу. «Эра подозрения» - термин употребила Н. Саррот по отношению к теориям К. Маркса, Ф. Ницше и З. Фрейда. Предполагается, что за ухищрениями высокой культуры вообще и исследовательской логики в частности что-то прячется – скорее всего, что-то очень влиятельное, мало привлекательное и трудно доступное для исследования.

Марксизм 1. Понятие «идеологии»: ангажированности знания осознаваемыми и неосознаваемыми классовыми интересами. «Не только в ответах (Фейербаха, Бауэра, Штирнера), но уже в самих поставленных ими вопросах заключается мистификация». Немецкая идеология, Практика как критерий истины. Пример: необходимость торжества классовой истины пролетариата будет удостоверена его победой над эксплуататорскими классами, и означает, что правильным является то содержание знания (например, о необходимости революционного террора или просто подзакрутить гайки и посадить олигархов и нэпманов), которое ведет к этой победе

Продолжение интуиций марксистской социологии знания Карлом Маннгеймом (1893 – 1947) Идея внетеоретических факторов знания. Различение искажений знания на уровне обмана (или заблуждений) и идеологии (ноологии). Понятие стиля знания; большее значение понятийного аппарата (структура, наличие и отсутствие понятий, их значение и пр.), чем чисто содержательных моментов. –Противопоставление идеологии и утопии как консервативного и радикального стилей мышления. Консервативный стиль заинтересован в морфологическом анализе, в реконструкции того, как система поддерживает себя в состоянии самосохранения и самовоспроизводства. Радикальный стиль ставит генетические вопросы, ищет трансформации системы. Гносеологическая роль социологии знания - выяснение границ привлекательности концепций и возможность выхода на метауровень, на котором происходил бы синтез противоположных точек зрения.

Неомарксизм: отказ от надежды на пролетариат и на перераспределение средств производства Идеология – не просто объяснение, предлагавшееся господствующими классами до появления разоблачившей их марксистской критики. Опыт СССР и Германии – демонстрация того, что сосредоточение экономики в руках государства и доступ масс к культуре едва ли положительны. Гипотеза об инструментальном разуме. Дело не в том, кому (или даже какому классу и с каким законодательством) принадлежит контроль над средствами производства, а в том, что с древнейших времен предпочтение отдается мышлению, ориентированному на контроль – над природой и другими людьми. Задача: пересмотреть рациональность. Поиск позитивной программы. Кое-какие надежды на люмпенов (Маркузе); начало размышлений (в «Диалектике Просвещения» Хоркхаймера и Адорно) об обнаружении зазоров между мышлением и языком и о философии как о критике любого текста. Поскольку аппарат социологии не нейтрален относительно познаваемых структур, критика теории есть критика предмета (Адорно).

Ницше (1844 – 1900) Историчность морали, критериев и определений «плохого» и «хорошего». –Оспаривание непосредственно христианской системы ценностей как последовательного способа смотреть на историю и культуру с позиции «большинства», «слабых», «заурядных». –Освоение навыка проблематизации и исторической критики положительных критериев собственной культуры. Понятие «воли к власти» как еще одной универсальной основы действий и высказываний людей. Связь понятий «морали» (христианской) и «истины». Склонность, в условиях относительности и незначимости доказательства, обращаться к другим ресурсам убедительности (например, к стилю, экспрессии, сантиментам).

Анализ фобии пятилетнего мальчика Пациент (Ганс, сын одного из друзей Фрейда) панически боится лошадей. Фрейд анализирует сны и оговорки, надеясь поймать тот дальний пласт сознания, который не управляется непосредственной волей пациента. Ночью в комнате был один большой жираф и другой измятый жираф, и большой поднял крик, потому что я отнял у него измятого. Потом он перестал кричать, а потом я сел на измятого жирафа

Расшифровка отца ребенка: Персонажи: отец – большой жираф, мать – измятый. Ситуация из практики: ребенок просится в постель к родителям и, после непродолжительных споров, мать берет его в постель.

Конструкция Фрейда: Эдипов комплекс Каждый сын на самом деле вожделеет своей матери и находится под психическим прессингом более успешного конкурента – отца. – у девочек симметричный невроз - комплекс Электры - тоже есть, хотя проявляется значительно слабее. Объяснение фобии Ганса: детали упряжи ассоциировались у него с очками и усами отца, то есть признаками взрослого мужчины. –Кстати, для взрослого терапевтический эффект мог бы быть еще выше, поскольку какие-то черты его характера или поведения ему убедительно объяснили бы отсылками на весьма далекое детство.

Презумпция объяснения: бессознательное как арсенал образцов смыслонаделения Т.е. существуют не известные ребенку (а иногда и взрослому) образцы смыслообразования, которые вполне действенны для восприятия и осмысления уже в сознательном возрасте. –«Пациент» не знает ни об Эдипе, ни о том, что он испытывает страх и ощущение неполноценности перед своим отцом; –за то время, которое нужно индивиду, чтобы осознанно овладеть навыками культурной и социальной жизни, он незаметно для себя приобретет и массу компенсирующих механизмов, которые совершенно не позволят ему это признать (условно: Я не могу работать с этим начальником, потому что он напоминает мне моего отца, которого я еще якобы и боюсь!).

Культура в понимании психоанализа Взросление как переход от принципа удовольствия к принципу реальности. Культура как область механизмов, компенсирующих разрыв между этими принципами (на примере сексуального инстинкта): 1.Стандарты (моногамный брак - самый реалистический сценарий в Европе XIX века) 2.Социальные репрессивные меры - для тех, кто чересчур сильно отклоняется от стандартов. 3.Идеализации: набор произведений искусства и их интерпретаций, который в своей равнодействующей поддерживает прежде всего стандарты. 4.Сублимация - возможность благополучно истратить на разработку превращающихся или не превращающихся в артефакты фантазий ту энергию, которая в противном случае ушла бы на чересчур болезненное столкновение с реальностью; переплавка влечений в культурные формы. Культура как код, скрывающий игру в бессознательном принципов удовольствия и реальности, может быть и «расшифрована обратно».

Методологические достижения психоанализа Модели интерпретации творчества и поведения через особенности психологического и сексуального опыта (часто – детского). Включение концептов Желания и Смерти в проблематику объяснения смыслообразования. (Пример: Телесная укорененность разума. Связь смыслов «власть» и «распространение» (руки вправо)» в индоевропейских языках). Использование бессознательного как черного ящика, в котором переплавляются в поведение телесные требования и общекультурные значения. Понимание того, что нечто (детская сексуальность, родовые травмы, архетипы коллективного бессознательного) может скрываться даже ЗА логичными и очевидными объяснениями. И готовность анализировать это нечто.

Новый образ знания - как терапии, избавления от болезни, мучающей на настоящий момент Исследование – не самоцель, а медицина: благодаря тому, что пациент осознает двигавшие им втайне от него самого силы, он получает возможность излечиться. Познание как средство, как терапия по отношению к человеку или к обществу: цель - не установить раз и навсегда правильный порядок, но избавиться от конкретного невроза, конкретной проблемы (пока не начнет беспокоить следующая). Связано с пониманием ограниченности знания во всех методологиях «эры подозрения». Осознание того, что искажающие факторы (экономический классовый интерес, воля к власти, влечения к продолжению рода и к смерти) влияют и на мысль самих авторов рецептов. Из невозможности неискаженного знания - в психоанализе и хабермасовской ревизии неомарксизма намерение удовлетвориться (благожелательной) перманентной критикой, которая будет облегчать индивиду и социуму сосуществование.

Резюме С одной стороны, К. Поппер отрясает прах психоанализа и марксизма с рук своих именно за их способность все объяснить. Легкость сведения любого конкретно- исторического поворота дел к универсальным принципам человеческой (общественной) природы. Как раз конструкция подозрения объясняет непроявленность очень глубоко скрытых, но от этого тем более действенных принципов (будь то классовая заинтересованность, либидо или архетипы мифологического сознания). Формы существования умозрительной стратегии в ХХ веке. С другой стороны, критический пафос. Очень частое сближение подходов марксизма и психоанализа в ХХ веке (Маркузе, Фромм). В частности, Л. Альтюссер: Идеология – единство действительных и воображаемых отношений к действительным условиям человеческого существования. Задача: не критиковать идеологическое сознание, а узнавать механизмы производства идеологии, главный из которых – конституирование определенного субъекта. Какими нас учат быть?