Осип Эмильевич Мандельштам

ОСНОВНЫЕ МОТИВЫ ЛИРИКИ

Сохрани мою речь навсегда За привкус несчастья и дыма, За смолу кругового терпенья, За совестный деготь труда.

... Я рождён в ночь с второго на третье Января в девяносто одном Ненадёжном году и столетья Окружают меня огнём.

Молись, музыкант встревоженный, Люби, вспоминай и плачь, И, с тусклой планеты брошенный, Подхватывай легкий мяч! О. Мандельштам

«.... Сидят человек десятьдвенадцать, читают стихи, то хорошие, то заурядные, внимание рассеивается, слушаешь по обязанности, и вдруг будто лебедь взлетает над всеми читает Осип Эмильевич». (Из воспоминаний А. А. Ахматовой)

Акмеизм модернистское течение (от греч. акте острие, вершина, высшая степень, ярко выраженное качество), декларировавшее конкретно-чувственное восприятие внешнего мира, возврат слову его изначального, не символического смысла. «Акмеизм для тех, кто, обуянный духом строительства, не отказывается малодушно от своей тяжести, а радостно принимает ее, чтобы разбудить и использовать архитектурно спящие в ней силы». (Утро акмеизма», 1913) «Акмеизм – это тоска по мировой культуре». (Авторский вечер в Ленинграде, 1933г. )

ДИАЛОГ ВРЕМЕНИ «Мне хочется говорить не о себе, а следить за веком, за шумом и прорастанием времени. Память моя враждебна всему личному.» О. Мандельштам «Мне хочется говорить не о себе, а следить за веком, за шумом и прорастанием времени. Память моя враждебна всему личному.» О. Мандельштам

Революция и гражданские стихи «Октябрьская революция не могла не повлиять на мою работу, так как отняла у меня «биографию», ощущение личной значимости. Я благодарен ей за то, что она раз навсегда положила конец духовной обеспеченности и существованию на культурную ренту… Подобно многим другим, чувствую себя должником революции, но приношу ей дары, в которых она пока не нуждается» О.Мандельштам «Октябрьская революция не могла не повлиять на мою работу, так как отняла у меня «биографию», ощущение личной значимости. Я благодарен ей за то, что она раз навсегда положила конец духовной обеспеченности и существованию на культурную ренту… Подобно многим другим, чувствую себя должником революции, но приношу ей дары, в которых она пока не нуждается» О.Мандельштам

Еще волнуются живые голоса О сладкой вольности гражданства! Но жертвы не хотят слепые небеса: Вернее труд и постоянство. Все перепуталось, и некому сказать, Что, постепенно холодея, Все перепуталось, и сладко повторять: Россия, Лета, Лорелея. («Декабрист», 1917) Еще волнуются живые голоса О сладкой вольности гражданства! Но жертвы не хотят слепые небеса: Вернее труд и постоянство. Все перепуталось, и некому сказать, Что, постепенно холодея, Все перепуталось, и сладко повторять: Россия, Лета, Лорелея. («Декабрист», 1917)

Когда октябрьский нам готовил временщик Ярмо насилия и злобы, И ощетинился убийца-броневик, И пулеметчик низколобый. («Когда октябрьский нам готовил временщик», 1917)

И в декабре семнадцатого года Всё потеряли мы, любя; Один ограблен волею народа, Другой ограбил сам себя... («Кассандре», 1917)

Прославим братья сумерки свободы Великий сумеречный год В кипящие ночные воды Опущен грузный лес тенёт Восходишь ты в глухие годы, О, солнце, судия-народ. («Прославим братья сумерки свободы», 1918)

Нельзя дышать, и твердь кишит червями, И ни одна звезда не говорит, Но, видит Бог, есть музыка над нами, Дрожит вокзал от пенья Аонид... («Концерт на вокзале», 1921)

Кто, скажите, мне сознанье Виноградом замутит, Если явь Петра созданье, Медный всадник и гранит?......А над Невой посольства полумира, Адмиралтейство, солнце, тишина! И государства жесткая порфира, Как власяница грубая, бедна. («Петербургские строфы», 1913) Кто, скажите, мне сознанье Виноградом замутит, Если явь Петра созданье, Медный всадник и гранит?......А над Невой посольства полумира, Адмиралтейство, солнце, тишина! И государства жесткая порфира, Как власяница грубая, бедна. («Петербургские строфы», 1913) Петербург в лирике

В Петербурге мы сойдемся снова, Словно солнце мы похоронили в нем, И блаженное, бессмысленное слово В первый раз произнесем. («В Петербурге мы сойдемся снова…», 1920)

Я вернулся в мой город, знакомый до слез, До прожилок, до детских припухших желез… ….Петербург! я еще не хочу умирать: У тебя телефонов моих номера. Петербург! у меня еще есть адреса, По которым найду мертвецов голоса. (Я вернулся в мой город, знакомый до слез», 1931) Я вернулся в мой город, знакомый до слез, До прожилок, до детских припухших желез… ….Петербург! я еще не хочу умирать: У тебя телефонов моих номера. Петербург! у меня еще есть адреса, По которым найду мертвецов голоса. (Я вернулся в мой город, знакомый до слез», 1931)

Век мой, зверь мой, кто сумеет Заглянуть в твои зрачки, И своею кровью склеит Двух столетий позвонки? («Век», 1923) Диалог времени

За гремучую доблесть грядущих веков, За высокое племя людей Я лишился и чаши на пире отцов, И веселья, и чести своей. Мне на плечи кидается век-волкодав, Но не волк я по крови своей: Запихай меня лучше, как шапку, в рукав Жаркой шубы сибирских степей... («За гремучую доблесть грядущих веков…», 1931 )

Мы живем, под собою не чуя страны, Наши речи за десять шагов не слышны, А где хватит на полразговорца, Там припомнят кремлевского горца. Его толстые пальцы, как черви, жирны, И слова, как пудовые гири, верны, Тараканьи смеются глазища И сияют его голенища. (1933)

Миллионы убитых задешево Протоптали тропу в пустоте, Доброй ночи! всего им хорошего От лица земляных крепостей! («Стихи о неизвестном солдате», 1937) Миллионы убитых задешево Протоптали тропу в пустоте, Доброй ночи! всего им хорошего От лица земляных крепостей! («Стихи о неизвестном солдате», 1937) Воронежские тетради

«Поразительно, что простор, широта, глубокое дыхание появились в стихах Мандельштама именно в Воронеже, когда он был совсем несвободен». (А.Ахматова)

И море, и Гомер все движется любовью. Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит, И море черное, витийствуя, шумит И с тяжким грохотом подходит к изголовью. «Бессонница. Гомер. Тугие паруса» Любовная лирика

Анна Ахматова Вполоборота, о печаль! На равнодушных поглядела, Спадая с плеч, окаменела Ложноклассическая шаль. Зловещий голос горький хмель Души расковывает недра: Так негодующая Федра Стояла некогда Рашель. Вполоборота, о печаль! На равнодушных поглядела, Спадая с плеч, окаменела Ложноклассическая шаль. Зловещий голос горький хмель Души расковывает недра: Так негодующая Федра Стояла некогда Рашель.

Марина Цветаева В разноголосице девического хора Все церкви нежные поют на голос свой, И в дугах каменных Успенского собора Мне брови чудятся, высокие, дугой. И пятиглавые московские соборы С их итальянскою и русскою душой Напоминают мне явление Авроры, Но с русским именем и в шубке меховой. В разноголосице девического хора Все церкви нежные поют на голос свой, И в дугах каменных Успенского собора Мне брови чудятся, высокие, дугой. И пятиглавые московские соборы С их итальянскою и русскою душой Напоминают мне явление Авроры, Но с русским именем и в шубке меховой.

Надежда Хазина (Мандельштам) Твой зрачок в небесной корке, Обращенный вдаль и ниц, Защищают оговорки Слабых чующих ресниц. Будет он обожествленный Долго жить в родной стране Омут ока удивленный, Кинь его вдогонку мне. Он глядит уже охотно В мимолетные века Светлый, радужный, бесплотный, Умоляющий пока. Твой зрачок в небесной корке, Обращенный вдаль и ниц, Защищают оговорки Слабых чующих ресниц. Будет он обожествленный Долго жить в родной стране Омут ока удивленный, Кинь его вдогонку мне. Он глядит уже охотно В мимолетные века Светлый, радужный, бесплотный, Умоляющий пока.

Ольга Ваксель Возможна ли женщине мертвой хвала? Она в отчужденьи и в силе, Ее чужелюбая страсть привела К насильственной жаркой могиле. Возможна ли женщине мертвой хвала? Она в отчужденьи и в силе, Ее чужелюбая страсть привела К насильственной жаркой могиле.

Мария Петровых Мастерица виноватых взоров, Маленьких держательница плеч! Усмирен мужской опасный норов, Не звучит утопленница- речь…. …Не серчай турчанка дорогая Я с тобой в глухой мешок зашьюсь, Твои речи темные глотая За тебя кривой воды напьюсь. Ты Мария гибнущим подмога Надо смерть предупредить уснуть. Я стою у твердого порога Уходи уйди еще побудь. Мастерица виноватых взоров, Маленьких держательница плеч! Усмирен мужской опасный норов, Не звучит утопленница- речь…. …Не серчай турчанка дорогая Я с тобой в глухой мешок зашьюсь, Твои речи темные глотая За тебя кривой воды напьюсь. Ты Мария гибнущим подмога Надо смерть предупредить уснуть. Я стою у твердого порога Уходи уйди еще побудь.

Наталья Штемпель К пустой земле невольно припадая, Неравномерной сладкою походкой Она идет чуть- чуть опережая Подругу быструю и юношу- погодка. К пустой земле невольно припадая, Неравномерной сладкою походкой Она идет чуть- чуть опережая Подругу быструю и юношу- погодка.