(1812 – 1891)

Когда он был дома – а он был почти всегда дома, - он все лежал, и все в одной комнате, где мы его нашли, служившей ему спальней, кабинетом и приемной. Если б не эта тарелка, да не прислоненная к постели только что выкуренная трубка, или не сам хозяин, лежащий на ней, то можно было подумать, что тут никто не живет, - так все запылилось, полиняло и вообще лишено было живых следов человеческого присутствия.

«Быть или не быть!» Обломов приподнялся было с кресла, но не попал сразу ногой в туфлю и сел опять», - И. А. Гончаров «Обломов». Зачем жить?

Это был человек лет тридцати двух- трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но отсутствием всякой идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица… Во всем лице теплился ровный свет беспечности.

Там стояло бюро красного дерева, два дивана, обитые шелковою материею, красивые ширмы… Были там шелковые занавесы, ковры, несколько картин, бронза, фарфор и множество красивых мелочей… Вид кабинета, если осмотреть там все повнимательнее, поражал господствующею в нем запущенностью и небрежностью.

На нем был халат из персидской материи, настоящий восточный халат, без малейшего намека на Европу, без кистей, без бархата, без талии, весьма поместительный, так что и Обломов мог дважды завернуться в него.

Художественная деталь - строительный материал и составная часть художественной реальности, концептуально нагруженное вербальное воспроизведение предметов и явлений реального вещного мира. - самая малая единица предметного мира произведения. Это может быть черта внешности, одежда, поступок, а также обстановка, пейзаж. Деталь содержит большую смысловую и эмоциональную информацию.

Молодой человек лет двадцати пяти, блещущий здоровьем, со смеющимися щеками, губами и глазами. Зависть брала смотреть на него. Он был причесан и одет безукоризненно, ослеплял свежестью лица, белья, перчаток и фрака.

Какой веселый дом! На какую ногу поставлен! А дача! Утонула в цветах! Летом, говорят, будут танцы, живые картины. Вы будете бывать?

«В десять мест в один день – несчастный! – думал Обломов. – И это жизнь! – Он сильно пожал плечами. –Где же тут человек? На что он раздробляется и рассыпается?

Это был господин в темно-зеленом фраке с гербовыми пуговицами, гладко выбритый, с темными, ровно окаймлявшими его бакенбардами, с утружденным, но покойно- сознательным выражением в глазах, с сильно потертым лицом, с задумчивой улыбкой.

«Увяз, любезный друг, по уши увяз, - думал Обломов, провожая его глазами. – И слеп, и глух, и нем для всего остального мира. А выйдет в люди, будет со временем ворочать делами и чинов нахватает… у нас это называется тоже карьерой! А как мало тут человека-то нужно: ума его, воли. Чувства – зачем это? Роскошь! И проживет свой век, и не пошевелится в нем многое, многое…»

Читали мою статью? … Ведь тут наша вседневная жизнь. А пуще всего я ратую за реальное направление в литературе. Некоторым ведь больше нечего и делать, как только говорить. Есть такое призвание.

… у постели его стоял очень худощавый, черненький господин, заросший весь бакенбардами, усами и эспаньолкой.

«Ночью писать, - думал Обломов, - когда же спать-то? А поди, тысяч пять в год зарабатывает! Это хлеб! Да писать-то все, тратить мысль, душу свою на мелочи, менять убеждения, торговать умом и воображением, насиловать свою натуру, волноваться, кипеть, гореть, не зная покоя и все куда-то двигаться… И все писать, все писать, как колесо, как машина…

Очень немногие замечают его в течение жизни, но, верно, никто не заметит, как он исчезнет со света… Как будто не было тут…

Вошел человек неопределенных лет, с неопределенной физиономией, в той поре, когда трудно бывает угадать лета; не красив и не дурен, не высок и не низок ростом, не блондин, не брюнет. Природа не дала ему никакой заметной черты, ни дурной, ни хорошей.

Вошел человек лет сорока, принадлежавший к крупной породе, высокий, объемистый в плечах и во всем туловище, с крупными чертами лица… Тарантьев смотрел на все угрюмо, с полупрезрением, с явным недоброжелательством ко всему окружающему.

Зачем эти два русские пролетария ходили к нему? Они очень хорошо знали зачем: пить, есть, курить хорошие сигары… Но зачем пускал их к себе Обломов – в этом он едва ли отдавал себе отчет… Есть еще сибариты, которым необходимы такие дополнения в жизни: им скучно без лишнего на свете.

Хотите ли вы «блистать в обществе», как Волков, мечтаете ли вы сделать карьеру на государственном поприще, подобно Судьбинскому, хотите стать известным литератором, как Пенкин, или предпочтете всю жизнь «пролежать на диване», как Обломов? Почему же тогда практически всех своих посетителей Обломов называет «несчастными»? См. разъяснения автора гл.5-6

- обращение субъекта речи к прошлому, что может быть выражено или общей погруженностью в прошлое (мыслями, переживаниями), или отдельными деталями, или повествовательным сегментом, в котором изображается прошлое персонажа.

Освободясь от деловых забот, Обломов любил уходить в себя и жить в созданном им мире. Ему доступны были наслаждения высоких помыслов; он не чужд был всеобщих человеческих скорбей.

Потом, сдав попечение о своей участи небесам, делается покоен и равнодушен ко всему на свете, а буря там как себе хочет.

Прочитайте главы Найдите в словарях толкование слова «обломок». Охарактеризуйте Обломова. Попробуйте ответить на вопрос: а мы тоже родом из Обломовки? (Для подготовки используйте статью М. В. Отрадина «Сон Обломова» как художественное целое. – Русская литература г.)