Давида Ливингстона

Бедная семья. - Детство. - Работа на фабрике. - Вечерние классы и чтение. - Душевный перелом. - Поступление в университет Глазго. - Предложение Лондонскому миссионерскому обществу. - Испытания. - Окончание медицинского образования. - Выбор Африки для миссионерской деятельности

Давид Ливингстон родился 19 марта 1813 года. Он был любимцем семьи, внося никогда не изменявшую ему веселость в игры братьев и сестер и в семейные вечерние собрания, в которых он с детской откровенностью рассказывал обо всем, что думал и что его интересовало! Начальное образование получил он в деревенской школе. Десяти лет родители должны были отдать его на фабрику, где сначала он занимался разматыванием шерсти, а впоследствии получил место ткача. Из первого недельного заработка юноша купил себе латинскую грамматику и с величайшим рвением изучал этот язык после работы на фабрике, в вечерних классах, от восьми до десяти часов; ему нужно было вставать в шесть часов утра, чтобы идти на работу, но матери приходилось присматривать за ним, чтобы он не ложился спать позже полуночи. Работа на фабрике продолжалась от шести часов утра до восьми вечера, с небольшими перерывами для завтрака и обеда. Ливингстон, страстно любя чтение, клал книгу около машины и читал, хотя необходимость следить за работой не позволяла ему сосредоточиваться на чтении более одной минуты подряд. Он читал все, за исключением романов, которые вообще не пользовались почетом в его семье; к шестнадцати годам Ливингстон уже мог свободно читать Вергилия и Горация. Не довольствуясь чтением, в праздничные дни он вместе со своими братьями обходил окрестности города, изучая их в ботаническом, зоологическом и геологическом отношении

Ливингстон был родом из горной Шотландии. Дед его с острова Ульвы переселился в 1792 году в местечко Блентайр в Лэнеркшире, расположенное на берегах Клейда, в семи милях от Глазго. Он работал там на шерстопрядильной фабрике и был известен своею честностью: хозяева поручали ему крупные суммы для доставления из Глазго на фабрику; еще о нем сохранилось сведение, что он не жалел денег на покупку книг для своих детей. У него было несколько сыновей, которые все погибли во время наполеоновских войн, за исключением одного, Нейля, бывшего отцом Давида Ливингстона. Нейль занимался разносной чайной торговлей и продажей брошюр религиозного и нравственного содержания. Ливингстон с величайшим уважением отзывается о характере своего отца. Вся жизнь его была проникнута сознанием христианского долга; он был миссионером в душе, отдавая все свободные часы чтению духовных книг, преподаванию в воскресной школе и участию в религиозных и благотворительных обществах. В 1810 году Нейль Ливингстон женился на Агнессе Гентер, происходившей из такой же бедной и почтенной семьи. После неудачной попытки устроиться в Глазго, молодые супруги переселились в Блентайр, где у них родилось пять сыновей и две дочери, из которых два мальчика умерли в детстве. Ливингстон вспоминает о годах своего младенчества как о времени вполне счастливом благодаря спокойной и трудолюбивой деятельности отца и добродушной, оживлявшей всю семью веселости матери. Если он чем-либо гордился, то именно происхождением от простых и честных родителей. На надгробном камне их он сделал следующую надпись: "Место упокоения Нейля Ливингстона и Агнессы Гентер, его жены. Их дети Джон, Давид, Жанетта, Чарльз и Агнесса благодарят Бога за своих бедных и благочестивых родителей".

В10 лет пошёл работать на местную текстильную фабрику, где приходилось трудится с 6 утра до 8 вечера, а после этого ещё учиться в вечерней школе. Успехи мальчика в учёбе были на столько выдающимися, что вскоре его приняли в местный колледж, и он стал заниматься медициной. В то время всё большую популярность получала идея подготовки миссионеров - медиков ведь они могли одновременно оказывать как и физическую, так и духовную поддержку сострадающим; Ливингстон эту идею вполне разделял. Он решил, что нашёл своё призвание. В учебном центре нонконформистского Лондонского миссионерского общества в Эссексе многие искоса поглядывали на странного одиночку, чьи грубые манеры скорее должны были отпугивать, чем привлекать новообращенных, и к концу испытательного периода его чуть было оттуда не отчислили. За него вступился лишь один преподаватель, благодаря которому Ливингстон получил возможность за счёт Общества продолжить медицинское образование в Лондоне. В 1840 г. он получил диплом врача и был принятв члены Общества. Сначала он собирался отправиться в Китай, но это оказалось невозможно в связи с напряжённостью в преддверии опиумной войны. Предложение отправиться в Вест-Индию его не устроило, но ехать в Африку Ливингстон согласился. Через Африку от побережья до побережья. С сентября 1854 по1856 г. Давид Ливингстон предпринял путешествие, в ходе которого первый из известных европейцев пересёк африканский континент. Он проделал путь в6435 км из Центральной Африки до западного побережья, а потом на восток со всем необходимым снаряжением и каждый день вёл дневник. Президент Королевского географического общества назвал эту экспедицию величайшим триумфом географических исследований нашей эпохи. Путешествие было осуществлено

20 ноября 1840 года Ливингстону был предоставлен статус миссионера; в конце того же года он отплыл в Африку и прибыл в Кейптаун 14 марта 1841 года. Следующие пятнадцать лет Ливингстон провел в беспрерывных путешествиях по внутренним районам Южной и Центральной Африки. Он имел многочисленные стычки с местными бурами и португальцами по причине их жестокого обращения с коренными африканцами, вызывавшего у него острое неприятие, и создал себе репутацию убеждённого христианина, отважного исследователя и пылкого борца с рабством и работорговлей. Ливингстон быстро учил языки местного населения и завоёвывал его уважение. 20 ноябряАфрикуКейптаун14 марта1841бурамипортугальцамихристианинарабствомработорговлей 31 июля 1841 года Ливингстон прибыл в миссию Моффета в Курумане на северной границе Капской колонии, а в 1843 основал собственную миссию в Колобенге в Стране бечунов (будущий протекторат Бечуаналенд). Почти сразу же после прибытия он начал осуществлять экспедиции на север, к неизведанным европейцами и, как считалось, плотнее населённым местностям, еще незатронутым проповеднической деятельностью христианских миссионеров. Его целью была пропаганда веры через «местных агентов» обращённых африканцев. К лету 1842 года Ливингстон уже пробрался на север вглубь неприветливой пустыни Калахари дальше, чем кто-либо из европейцев до него, знакомясь с местными языками и обычаями. 31 июляКапской колонии1843Калахари 20 ноября 1840 года Ливингстону был предоставлен статус миссионера; в конце того же года он отплыл в Африку и прибыл в Кейптаун 14 марта 1841 года. Следующие пятнадцать лет Ливингстон провел в беспрерывных путешествиях по внутренним районам Южной и Центральной Африки. Он имел многочисленные стычки с местными бурами и португальцами по причине их жестокого обращения с коренными африканцами, вызывавшего у него острое неприятие, и создал себе репутацию убеждённого христианина, отважного исследователя и пылкого борца с рабством и работорговлей. Ливингстон быстро учил языки местного населения и завоёвывал его уважение. 20 ноябряАфрикуКейптаун14 марта1841бурамипортугальцамихристианинарабствомработорговлей 31 июля 1841 года Ливингстон прибыл в миссию Моффета в Курумане на северной границе Капской колонии, а в 1843 основал собственную миссию в Колобенге в Стране бечунов (будущий протекторат Бечуаналенд). Почти сразу же после прибытия он начал осуществлять экспедиции на север, к неизведанным европейцами и, как считалось, плотнее населённым местностям, еще незатронутым проповеднической деятельностью христианских миссионеров. Его целью была пропаганда веры через «местных агентов» обращённых африканцев. К лету 1842 года Ливингстон уже пробрался на север вглубь неприветливой пустыни Калахари дальше, чем кто-либо из европейцев до него, знакомясь с местными языками и обычаями. 31 июляКапской колонии1843Калахари

20 ноября 1840 года Ливингстон принял посвящение в Лондоне и 8 декабря отплыл в Капскую колонию. Религия была для него постоянным, ежедневным делом жизни. Еще на пути к месту своего служения, находясь среди матросов, он заботится о духовном просвещении их и с огорчением замечает, что ему слишком мало удается сделать для своей цели. У него тогда уже складывается твердое убеждение, что тайна успеха в этом случае заключается в личном влиянии. По приезде на место его опять ожидало разочарование: ему пришлось убедиться, что миссионеры проникнуты далеко не одинаковым духом и даже не обладают необходимым для их дела беспристрастием. Между колонистами и туземцами существовала более или менее открытая вражда, и миссионеры принимали сторону или тех, или других. Для Ливингстона выбор не был затруднителен: он сразу стал на сторону туземцев, терпевших притеснения от колонистов. Прибыв в бухту Алгоа, он высадился там и сухим путем доехал до Курумана, самой северной станции миссионерского общества в Южной Африке, составлявшей обычное местопребывание Моффата. Уже при этой поездке в Ливингстоне обнаружился будущий великий путешественник. По поводу ее он говорит, что путешествие доставляет ему величайшее наслаждение. Он с восторгом описывает все новое в царстве животных и растений, встречавшееся на его пути, и собирает естественнонаучную коллекцию для профессора Оуэна, которая, впрочем, не дошла по назначению.

Давид Ливингстон Давид Ливингстон

Согласно полученным инструкциям, Ливингстон должен был остаться в Курумане, дождаться там возвращения Моффата из Англии и подготовить основание нового миссионерского пункта далее к северу; но для осуществления этого плана он должен был получить еще новые указания. Последние долго не приходили, и Ливингстон томился неопределенностью своего положения. В письме к руководителям миссионерского общества от 23 сентября 1841 года он высказывает свои воззрения на миссионерскую деятельность, которые выработал уже в то время и которых держался до конца жизни. По его мнению, население Южной Африки недостаточно густо, чтобы здесь могла сосредоточиваться миссионерская деятельность; для последней будет полезнее, если поле ее раскинется как можно шире, повсюду, где есть доступ для нее и где можно приспособить для ее целей местные силы. Далее к северу население гуще, и ему хотелось немедленно отправиться туда в сопровождении другого миссионера, чтобы слиться с туземцами и изучить их язык и образ мыслей. Он намеревался взять с собою двух наиболее способных туземцев Курумана, уже обращенных в христианство, и содержание одного из них принимал на свой счет, если бы оно оказалось затруднительным для общества. Одно из самых действенных средств для распространения христианства среди дикарей он видел в подготовке учителей из туземцев; облегчая обращение последних, оно открывало для христианства страны, еще вовсе неизведанные. Что касается до него самого, то Ливингстон выказывал полную готовность жить среди дикарей, вдали от всякой цивилизации, хотя бы в течение целой жизни.

В конце того же года Ливингстон вместе с другим миссионером предпринял из Курумана поездку за 1050 верст с целью отыскать удобное место для миссионерского пункта и попытаться создать себе помощников среди темнокожего населения. Хотя в стране баквена ему удалось завязать дружественные сношения с их вождем Сечеле, но он не был удовлетворен результатом этой поездки. В феврале следующего 1842 года он опять вернулся в те же места и пробыл там несколько месяцев, оставаясь всего долее в деревне Лепелоле - к югу от Шокуана,- резиденции Сечеле. Лишенный всяких сношений с европейцами, он занимался изучением языка и нравов баквена, что впоследствии оказало ему огромную услугу. Из Лепелоле он предпринимал поездки к северу, в страны, где живут племена бакаа, бамангвато и макалоло, между 22° и 23° ю. ш. Повсюду проповедуя туземцам истины евангелия, помогая им в болезнях и действуя на них разумными и кроткими мерами, он все более и более приобретал любовь и уважение их. Хотя стремление расположить их к принятию христианства стояло для Ливингстона на первом плане, но он деятельно занимался и научным изучением этих неизвестных стран. Еще в свое первое путешествие он высказывает замечательные соображения о строении Африканского материка и о происходящем на нем процессе высыхания; тогда же он успевает насчитать двадцать три съедобных корня и сорок три плода в пустыне Кадагари, считавшейся лишенной растительности.