Надгробие Данте в Равенне

Памятник Данте 1865 г г.Флоренция

Земную жизнь пройдя до половины, Я очутился в сумрачном лесу, Утратив правый путь во тьме долины. Лес - грехи Рысь – невоздержанность Лев – насилие Волчица – алчность и себялюбие Вергилий – древнеримский поэт, проводник Данте по Аду

Я УВОЖУ К ОТВЕРЖЕННЫМ СЕЛЕНЬЯМ, Я УВОЖУ СКВОЗЬ ВЕКОВЕЧНЫЙ СТОН, Я УВОЖУ К ПОГИБШИМ ПОКОЛЕНЬЯМ. БЫЛ ПРАВДОЮ МОЙ ЗОДЧИЙ ВДОХНОВЛЕН: Я ВЫСШЕЙ СИЛОЙ, ПОЛНОТОЙ ВСЕЗНАНЬЯ И ПЕРВОЮ ЛЮБОВЬЮ СОТВОРЕН. ДРЕВНЕЙ МЕНЯ ЛИШЬ ВЕЧНЫЕ СОЗДАНЬЯ, И С ВЕЧНОСТЬЮ ПРЕБУДУ НАРАВНЕ. ВХОДЯЩИЕ, ОСТАВЬТЕ УПОВАНЬЯ.

преддверие 3 чревоугодники 3 чревоугодники 6 еретики 7 насильники над ближним над собой над божеством некрещёные младенцы и младенцы и жившие до Христа ничтожные 8 обманщики льстецысвятокупцыпрорицателимздоимцылицемерыворы лукавые советчики зачинщики раздора поддельщики 9 предатели 9 предателиродныхРодиныдрузей 1 лимб 2 сладострастники 2 сладострастники 4 скупцы и расточители 4 скупцы и расточители 5 гневливые 5 гневливые

Там вздохи, плач и исступленный крик Во тьме беззвездной были так велики, Что поначалу я в слезах поник. Обрывки всех наречий, ропот дикий, Слова, в которых боль, и гнев, и страх, Плесканье рук, и жалобы, и всклики И я, с главою, ужасом стесненной: «Чей это крик? - едва спросить посмел. - Какой толпы, страданьем побежденной?»

И вождь в ответ: «То горестный удел Тех жалких душ, что прожили, не зная Ни славы, ни позора смертных дел. И с ними ангелов дурная стая, Что, не восстав, была и не верна Всевышнему, средину соблюдая Их свергло небо, не терпя пятна; И пропасть Ада их не принимает, Иначе возгордилась бы вина».

И понял я, что здесь вопят от боли Ничтожные, которых не возьмут Ни бог, ни супостаты божьей воли. Вовек не живший, этот жалкий люд Бежал нагим, кусаемый слепнями И осами, роившимися тут. Кровь, между слез, с их лиц текла И мерзостные скопища червей Ее глотали тут же под ногами.

Пора идти, дорога не мала». Так он сошел, и я за ним спустился, Вниз, в первый круг, идущий вкруг жерла. Сквозь тьму не плач до слуха доносился, А только вздох взлетал со всех сторон И в вековечном воздухе струился. Он был безбольной скорбью порожден, Которою казалися объяты Толпы младенцев, и мужей, и жен.

Не за иное, мы осуждены, И здесь, по приговору высшей воли, Мы жаждем и надежды лишены». Кто жил до христианского ученья, Тот бога чтил не так, как мы должны. Таков и я. За эти упущенья, Что эти не грешили; не спасут Одни заслуги, если нет крещенья, Которым к вере истинной идут; «Что ж ты не спросишь, - молвил мой вожатый, Какие духи здесь нашли приют? Знай, прежде чем продолжить путь начатый,

Так я сошел, покинув круг начальный, Вниз во второй; он менее, чем тот, Но больших мук в нем слышен стон печальный. Здесь ждет Минос, оскалив страшный рот; Допрос и суд свершает у порога И взмахами хвоста на муку шлет. Едва душа, отпавшая от бога, Пред ним предстанет с повестью своей, Он, согрешенья различая строго, Обитель Ада назначает ей, Хвост обвивая столько раз вкруг тела, На сколько ей спуститься ступеней.

И я узнал, что это круг мучений Для тех, кого земная плоть звала, Кто предал разум власти вожделений. Вот нежной страсти горестная жрица, Которой прах Сихея оскорблен; Вот Клеопатра, грешная блудница. А там Елена, тягостных времен Виновница; Ахилл, гроза сражений, Который был любовью побежден;

Я в третьем круге, там, где, дождь струится, Проклятый, вечный, грузный, ледяной; Всегда такой же, он все так же длится. Тяжелый град, и снег, и мокрый гной Пронизывают воздух непроглядный; Земля смердит под жидкой пеленой. Трехзевый Цербер, хищный и громадный, Собачьим лаем лает на народ, Который вязнет в этой топи смрадной.

Прозвали Чакко граждане меня. За то, что я обжорству предавался, Я истлеваю, под дождем стеня. И, бедная душа, я оказался Не одинок: их всех карают тут За тот же грех». Его рассказ прервался.

И мы, спускаясь побережьем мук, Объемлющим всю скверну мирозданья, Из третьего сошли в четвертый круг. Так люди здесь водили хоровод. Их множество казалось бесконечным; Два сонмища шагали, рать на рать, Толкая грудью грузы, с воплем вечным; Потом они сшибались и опять С трудом брели назад, крича друг другу: «Чего копить?» или «Чего швырять?» -

«Все те, кого здесь видит взгляд, Умом настолько в жизни были кривы, Что в меру не умели делать трат. Им вечно так шагать, кончая схваткой; Они восстанут из своих могил, Те - сжав кулак, а эти - с плешью гладкой. Кто недостойно тратил и копил, Лишен блаженств и занят этой бучей; Ее и без меня ты оценил.

Он в мире был гордец и сердцем сух; Его деяний люди не прославят; И вот он здесь от злости слеп и глух. Тогда он руки протянул к челну; Но вождь толкнул вцепившегося в злобе, Сказав: «Иди к таким же псам, ко дну!»

И я от изумленья стал безгласен, Когда увидел три лица на нем; Одно - над грудью; цвет его был красен; Лицо направо - бело-желтым было; Окраска же у левого была, Как у пришедших с водопадов Нила. Переднему не зубы так страшны, Как ногти были, все одну и ту же Сдирающие кожу со спины. Они все три терзали, как трепала, По грешнику; так, с каждой стороны По одному, в них трое изнывало. «Тот, наверху, страдающий всех хуже, - Промолвил вождь, - Иуда Искарьот; Внутрь головой и пятками наруже.

Луна - праведники Меркурий - деятельные Венера - влюбленные Солнце - мудрецы Марс – воители за веру Юпитер - справедливые Сатурн – богословы и монахи Перводвигатель ( кристальное небо) - ангелы Эмпирей

Эмпирей Эмпирей бесконечная область, населённая душами блаженных, созерцающих Бога.