Изучение электрических явлений в России было начато в 1745 г. К этому времени наука об электричестве в Европе насчитывала уже полтора века, начиная с 1600 г., когда вышел из печати первый научный труд по магнетизму и электричеству – «О магните, магнитных телах и о большом магните – Земле» Уильяма Гильберта. Толчком к началу исследований по электричеству в России послужило письмо Л.Эйлера в Академию наук от 15 августа 1744 г. с приглашением принять участие в конкурсе Берлинской академии наук на решение задачи о причине электрических явлений. Письмо было рассмотрено на заседании академического собрания 24 августа. Было принято решение «...произвести также и здесь исследования над явлениями электричества и тщательно изучить все сочинения, написанные по этому предмету, а те, которых нет здесь, как можно скорее добыть». Это новое направление возглавил Георг Вильгельм Рихман.

Опыты Г.-В. Рихмана по электрофизиологии заинтересовали М.В.Ломоносова. Михаил Васильевич стал экспериментировать над собой. «Если голову под проволоку поставить, – писал он в начале 1745 г., – то почувствуешь колотье. Так же, когда плечо приложишь к проволоке, то и сквозь платье колотье почувствуешь... Когда молоток приложишь ко лбу и зубам, а другим концом к проволоке, то почувствуешь немалую болезнь... Маленькие животные чувствуют большую болезнь, нежели великие. Я надеюсь, что карлам больнее будет, нежели рослым людям».

Исследования атмосферного электричества приобрели особый размах летом 1753 г., так как осенью этого года Г. Рихман и М. В. Ломоносов должны были выступить с сообщениями о своих наблюдениях и сделанных выводах на ежегодном публичном заседании Академии наук.

26 июля 1753 г., когда ученые во время заседания в Академии наук заметили, что на город надвигается большая грозовая туча, они оба поспешили домой к своим «громовым» устройствам. Г. Рихман, кроме того, взял с собой гравировального мастера Соколова, чтобы тот зарисовал опыты. Даже не сняв парадного костюма, ученый начал наблюдения.

«...Когда г. профессор, посмотревши на указателя электрического, рассудил, что гром еще далеко отстоит, то уверил он грыдоровального мастера Соколова, что теперь нет еще никакой опасности, однако, когда подойдет очень близко, то-де может быть опасность. Вскоре после того, как г. профессор, отстоя на фут от железного прута, смотрел на указателя электрического, увидел помянутой Соколов, что из прута без всякого прикосновения, вышел бледно синеватый огненный клуб, с кулак величиною, шел прямо ко лбу г. профессора, который в самое то время, не издав ни малого голосу, упал назад на стоявший позади его сундук. В самый же тот момент последовал такой удар, будто бы из малой пушки выпалено было, отчего и оной грыдоровальный мастер упал на семь и почувствовал на спине у себя некоторые удары, о которых после усмотрено, что оные произошли от изорванной проволоки, которая у него на кафтане с плеч до фалд оставила знатные горелые полосы».

М. В. Ломоносов уцелел при своих наблюдениях лишь по счастливой случайности; расстояние между его домом и домом Рихмана составляло всего несколько сот метров. В тот же день М. В. Ломоносов написал о случившемся И. И. Шувалову, с которым его связывали дружеские отношения:

« «Милостивый государь, Иван Иванович! Что я ныне к вашему превосходительству пишу, за чудо почитайте... Я вижу, что г. профессора Рихмана громом убило в тех же точно обстоятельствах, в которых я был в то же самое время. Сего июля в 26 число, в первом часу пополудни, поднялась громовая туча от норда. Гром был нарочито силен, дождя ни капли. Выставленную громовую машину посмотрев, не видел я ни малого признаку электрической силы. Однако, пока кушанье на стол ставили, дождался я нарочитых электрических из проволоки искор, и к тому пришла моя жена и другие, и как я, так и оне беспрестанно до проволоки и до привешенного прута дотыкались, затем что я хотел иметь свидетелей разных цветов огня, против которых покойный профессор Рихман со мною спаривал. Внезапно гром чрезвычайно грянул в самое то время, как я руку держал у железа, и искры трещали. Все от меня прочь побежали. И жена просила, чтобы я прочь шел. Любопытство удержало меня еще две или три минуты, пока мне сказали, что шти простынут, а притом и электрическая сила почти перестала. Только я за столом посидел несколько минут, внезапно дверь отворил человек покойного Рихмана, весь в слезах и в страхе запыхавшись... Он чуть выговорил: «Профессора громом зашибло».

Осенью 1753 г. была напечатана речь М.В. Ломоносова: «Слово о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих». Его теория образования электричества в атмосфере заключается в следующем. Существуют восходящие и нисходящие воздушные течения, ранее никем не замеченные. В то время как горизонтальные движения воздуха, то есть ветры, не производят электричества, восходящие и нисходящие потоки, вследствие трения частиц паров друг о друга, могут дать электричество. Грозы бывают чаще в 3 4 часа дня, так как именно в это время приземная часть атмосферы сильнее всего нагрета и легче и быстрее поднимается вверх. Если электрическая сила простирается до самой земли, то даже при наличии грозовой тучи молнии и грома нет; если же электричество до земли не доходит, то облако передает его земле круто молнией и громом. Для предохранения домов от ударов молний нужно ставить в местах, удаленных от жилья, металлические стрелы, отводящие молнии в землю.

Чтобы доказать гипотезу о восходящем и нисходящем потоках воздуха в атмосфере, М. В. Ломоносов еще в гг, выполнил многочисленные измерения плотности воздуха при различных температурах, вел наблюдения и запись гроз и северных сияний. В 1756 г. он начал писать диссертацию «Теория электричества, разработанная математическим путем», которая осталась незаконченной. М. В. Ломоносов считал, что электричество и свет являются различными формами движения частиц эфира и потому связаны между собой. Свои мысли о единой природе электричества и света ученый высказал в «Слове о происхождении света», опубликованном в 1756 г.

С СВ В ЮВ Ю ЮЗ З СЗ

Вертясь, Стеклянный шар дает удары с блеском, С громовым сходственны сверканьем и треском. Дивился сходству ум, но видя малость сил,