"Сгорая пламенем любви...". А.С. Пушкин. Елизавета Воронцова

Елизавета Ксаверьевна Воронцова

встреча Одесса, 1823 год. Здесь Пушкин встретил Елизавету Ксаверьевну Воронцову, аристократку из старинной польской семьи графов Браницких, красивую, живую, умную, образованную женщину, которая сразу привлекла внимание поэта. Пушкин был ею страстно увлечен. По настоянию графа Воронцова Пушкина выслали из Одессы в Михайловское. Он очень страдал.

Поэта не пугала игра с огнем - предметом его нового обожания стала жена всесильного и грозного генерал-губернатора графа Воронцова. Современник Вигель писал об Элизе, которой было за тридцать: Она была одной из совершеннейших женщин своего времени. Все ее существо было проникнуто такой мягкою, очаровательною, женственной грацией, такой приветливостью, таким неукоснительным изяществом, что легко себе объяснить, как такие люди, как Пушкин, и многие другие, без памяти влюблялись в Воронцову… С врожденным польским легкомыслием и кокетством желала она нравиться, и никто лучше ее в этом не успевал.

Елизавета Ксаверьевна Воронцова

Большая и длительная сердечная привязанность поэта запечатлена во многих стихах, а воспоминания и свидетельства современников повествуют о скандалах, которые даже светские приличия не могли затушевать. Молодые люди таились, скрывали от людских глаз свою связь, но графу все стало известно о неверности жены, и он предписал Пушкину немедленно выехать в Херсонский уезд и собрать там материалы о ходе работ по истреблению саранчи. Поэт счел такой Приказ оскорбительным и написал прошение об отставке.

«Храни меня, мой талисман» Перед отъездом поэта Воронцова подарила ему на память свой портрет в золотом медальоне и кольцо с камнем из сердолика. Пушкин часами смотрел на портрет, вспоминая свою обаятельную "Принцессу Бильветриль". Так появились прекрасные печальные стихи "Храни меня, мой талисман".

Храни меня, мой талисман, Храни меня во дни гоненья, Во дни раскаянья, волненья: Ты в день печали был мне дан. Когда подымет океан Вокруг меня валы ревучи, Когда грозою грянут тучи,- Храни меня, мой талисман. В уединенье чуждых стран, На лоне скучного покоя, В тревоге пламенного боя Храни меня, мой талисман. Священный, сладостный обман, Души волшебное светило… оно сокрылось, изменило… Храни меня, мой талисман. Пускай же ввек сердечных ран Не растравит воспоминанье. Прощай, надежда; спи, желанье; Храни меня, мой талисман.

«Сожжённое письмо» Запутавшись в своих любовных связях, озлобленный на себя, уволенный со службы, Пушкин приехал в родовое именье Михайловское. Первые месяцы он жил мыслями об Одессе, оставленной там Елизавете Ксаверьевне, много сочинял. От любимой женщины изредка приходили письма с заветной печатью, письма, которые он должен был сжигать, оберегая честь графини. В стихотворении Сожженное письмо удивительно точно, поэтично рассказано, как превращаются в пепел листы, принесшие столько радости одинокому поэту.

Сожжённое письмо Прощай, письмо любви! Прощай: она велела. Как долго медлил я! Как долго не хотела Рука предать огню все радости мои!.. Но полно, час настал. Гори, письмо любви. Готов я; ничему душа моя не внемлет. Уж пламя жадное листы твои приемлет… Минуту!..вспыхнули!.. Пылают – лёгкий дым, Виясь, теряется с молением моим. Уж перстня верного утратя впечатленье, Расплавленный сургуч кипит… О провиденье! Свершилось! Тёмные свернулися листы; На лёгком пепле их заветные черты Белеют… Грудь моя стеснилась. Пепел милый, Отрада бедных дней в судьбе моей унылой, Останься век со мной на горестной груди…

Всё в жертву памяти твоей: И голос лиры вдохновенной, И слёзы девы воспаленной, И трепет ревности моей, И славы блеск, и мрак изгнанья, И светлых мыслей красота, И мщенье, бурная мечта Ожесточённого страданья.

«Прощание» И лишь осенью 1830 года, готовясь к браку, он навсегда простился с графиней, посвятив ей стихотворение Прощание.

«ПРОЩАНИЕ» В последний раз твой образ милый Дерзаю мысленно ласкать, Будить мечту сердечной силой И с негой робкой и унылой Твою любовь воспоминать. Бегут, меняясь наши лета, Меняя всё, меняя нас. Уж ты для своего поэта Могильным сумраком одета, И для тебя твой друг угас. Прими же, дальняя подруга, Прощанье сердца моего, Как овдовевшая супруга, Как друг, обнявший молча друга Пред заточением его.